Валли Лембер-Богаткина: "Как художник, я дважды испытала потрясение: в первый раз на Шри-Ланке, второй раз в Когалыме"

 

 

Часто художников, приехавших «с земли», вдохновляет северный пейзаж. Вдохновляет, так как он совсем другой, не такой, какой они видели у себя на родине. В  этом отношении хочется  вспомнить случай с известной эстонской художницей Лимберт-Богаткиной, которая приехала в Когалым вместе с эстонскими строителями. Когда она поехала на встречу со своими земляками на месторождение, у них сломалась машина посреди наших болот. Ехали они в сторону Повха.  Она увидела закат и настолько поразилась необыкновенным краскам, отражением заходящего солнца в озерах, что пришлось им ещё и заночевать. Утром встретили рассвет, который её поразил не менее, чем закат. На рассвете утренний туман на болотах, чистые краски зари. После этого случая она говорила, что как художник дважды испытала потрясение: в первый раз на Шри-Ланке, второй раз в Когалыме. Этот эмоциональный момент обязательно присутствует у художников, приезжающих на Север. Художник должен показать свои впечатления. И это происходит со всеми без исключения. Когда я приехал в Когалым в 1986 году, первое впечатление у меня было именно такое. Позже приезжали мои ученики и студенты, они говорили, что чувствовали тоже самое. 

Я руководил в тот момент организацией художников-оформителей, которые работали, как правило, на месторождениях, и мы собирались в моей  мастерской. Эти эмоции многие переносили на картины. Мы собирались на пленэры, брали кисти, этюдники, и выходили на местность. Тогда не было ещё такого бурного строительства, как сейчас, даже моста через Ингу-Ягун не было. Брали с собой шашлыки, чай, но, как ни удивительно, водку не брали. Я был всегда против этого, так как писать картины под воздействием алкоголя категорически нельзя. И сам я воздерживаюсь от этого. Потом приходили в мастерскую, смотрели пейзажи и удивлялись, что появляются совсем другие краски. Вот таким образом работали те художники, что приехали в Когалым. 

Но были и те, кто приехал до нас. Например, Володя Рудометов – он тоже работал как художник-оформитель, хотя не был профессиональным художником. Он приехал в Когалым в начале 1980-х как барабанщик, кстати. Играл в инструментальном ансамбле «Вольный ветер». Из барабанщика стал живописцем, так как был очень одарён. Он учился у меня. Писали мы с натуры, потому что делать копии – это перепевать чужие эмоции, а когда сам пишешь, то получается совсем другое – твоя эмоциональная палитра, твоё отношение. Так появлялась Ассоциация когалымских художников, под этим именем мы и вошли в историю. Первая выставка объединения состоялась весной 1988 года, но начали мы работать в 1987-м году, осенью. Фактически из привычки собираться в моей мастерской образовалась студия. Мы там делали наброски, портреты и так далее. Тогда я сделал портрет художника Александра Дружинина в стиле эпохи Возрождения. 

Мы много шутили, много смеялись и много работали. Пошли заказы. К весне многие доработали свои картины, и мы сделали большую выставку. Тогда спрос на художников-оформителей был большой, и я приглашал студентов своих бывших приезжать сюда. В частности, в 1988 году приехал Владимир Станиславович Чегодаев, очень талантливый живописец. Его уже нет вживых. Он долго работал на химпроме в Уфе, а это очень вредное производство фенолов. Я его пригласил в Когалым, сначала он устроился художником-оформителем на Повх, в 3-й цех, затем перешёл работать в художественную школу. Интересный факт – квартира, которую он получил в Когалыме, на улице Ленинградской, оказалась бывшей квартирой Сергея Семёновича Собянина. В конце 1990-х годов Чегодаев серьёзно заболел и практически не писал больше картин. Он был замечательным колористом, чётко передавал состояние от увиденного, все его работы эмоционально насыщенны. Ещё до Чегодаева приехал мой коллега – Геннадий Ананьевич Захаров. Они работали вахтами и сменяли друг друга. Захаров был профессиональным художником и моим близким другом. Мы вместе работали. Он великолепно писал натюрморты, сейчас в музее находятся 5-6 его работ. Он также участвовал в наших выставках. 

Каждый год весной и осенью мы делали вернисажи. Большинство работ были этюдного характера, а так как профессионалов-портретистов не было, писали по большей части пейзажи. После каждой выставки музей закупал часть работ, так в музее сформировалась большая коллекция когалымских художников. Среди художников были представители самых разных направлений. Во главе авангарда стоял Александр Дружинин, на каждую выставку он пытался привнести что-то новое. Самым закостенелым академистом был Гайнанов, так как я педагог и следую традициям русской художественной школы живописи. 

Интересный факт: перед приездом Патриарха Алексия II отец Сергий, тогда настоятель храма, обратился к художникам и попросил картину для подарка Патриарху. Финансовой возможности приобрести какой-то дорогой подарок у него не было, а для духовных людей лучший подарок – картина. Из всех картин честь быть подаренной Алексию II выпала моей работе «Светлое утро после дождя», на которой я как раз изобразил наш храм. Впоследствии эту картину видела матушка Наталья в покоях Патриарха в Переделкино.